Возможно ли прощать предателей и бывших врагов? Нет. Прощение невозможно, как бы к этому ни призывали христиане и агни-йоги. Наше мышление и даже наш разум устроены так, что всё имеет в них свою меру, и пока эта мера отрицательна, ты мстишь, а когда положительна, ты в долгу, — такова механика, то есть устройство разума.

Прощение невозможно, точнее, оно возможно лишь внешне, как способ поведения. Иначе говоря, ты вполне можешь помириться с обидчиком и вести себя с ним так, будто не помнишь обиду. Но при случае она всё равно выскочит наружу и ты помянешь её своему бывшему врагу. Это значит, что прощение возможно только вовне, для другого, но не внутри, не для себя. Поэтому, пока речь идёт о внешнем прощении, вполне можно быть христианином, но при самопознании внешние действия не рассматриваются. Как прощать внутренне?

А нужно ли прощать внутренне? Может быть, достаточно осознать, что, несмотря на всё внешнее прощение, ты всё ещё помнишь свою обиду, она всё ещё живёт в тебе, и на этом успокоиться? Живёт и живёт, но ты же всё равно простил и ничего не делаешь этому человеку, не мстишь?

В сущности, здесь встаёт вопрос о том, что понимать под прощением. Если незлобивость и христианскую доброту, то надо прощать в обычном смысле слова. Если же в тебе отсутствует что-либо, кроме тебя самого, то есть отсутствует что угодно, что способно воздействовать на тебя, кроме твоего Я, то нужно не прощать, а освобождаться или очищаться.    

Ведь что такое эта обида, из-за которой возникает вопрос о прощении? Это некая сущность, которая способна мыслить определённым образом и обладает силой, способной подтолкнуть тебя к соответствующим действиям. Поэтому мазыки, в частности мой дед, говорили, что в каждой обиде живет Дева Обида; обида — это кусочек её земли. В «Слове о полку Игореве» говорится: «Въстала Обида в силахъ Даждьбожья внука, въступила девою на Землю Троянову…».  Вступила она именно на ту Землю, которая в моей душе.

Что даёт такое понимание обиды?

Очень важную вещь: как только ты понимаешь, что каждая обида  захватывает часть твоей души, становится ясно, почему прощать не получается. Ты сколь угодно можешь убеждать себя и других, что ты простил, можешь даже загипнотизировать себя, чтобы действительно не чувствовать ничего,  но пока часть твоей души захвачена иной сущностью, твоя душа не цельна, а ты не свободен! Это и есть мера.

Для того чтобы не носить в душе обиду, нужно не прощать, а отвоёвывать свою землю обратно. В жизни это означает месть, или восстановление справедливости. И всё первобытное общество живёт по законам мести, придавая ей первостепенное значение именно потому, что речь идёт о Душе. Иначе говоря, месть для первобытного человека имеет религиозное значение, она священна.

Но что делать, если мстить не хочется, если это разрушает твою жизнь, которую ты посвятил какой-то очень большой мечте? Такой большой, что важнее неё для тебя ничего нет и ради неё ты готов простить даже очень большие обиды.

Уже в самих этих словах есть подсказка. Большие цели каким-то образом поглощают мелкие обиды. Каким?

Условно говоря, ты можешь отвоёвывать обратно все кусочки своего удельного княжества, отхваченные у тебя соседями. И этому можно отдать всю жизнь. Но представь себе, что тебя вдруг избрали Великим князем и теперь все эти удельные княжества: и твоё, и те, что обкрадывали тебя, — твои. И теперь ты слышишь как обиду своего бывшего княжества, так и обиду обидчика. В этом положении ты можешь вновь решать все земельные споры, но теперь ты не переживаешь и не болеешь, ты хозяин, потому что украденный у тебя кусок земли вернулся к тебе, пусть и в составе другого княжества.

Нечто подобное возможно и лично для каждого из нас. Мы не можем стать хозяевами наших бывших врагов в обычном земном  смысле. Но душа — это такая хитрая вещь, которая может всё. Достаточно лишь подумать как следует, поискать, и решение будет найдено.

Что мы имеем? Утраченные и захваченные обидой куски души. Желание стать цельным и не совершать глупых поступков, на которые толкает нас чужеродная сущность. Почти полное незнание того, что такое душа, как она устроена и как можно воздействовать на неё. Похоже, решение может быть только в последней части, на земле неведомой.

Впрочем, неведение наше весьма условно. Мы ведь живем и всю жизнь наблюдаем, как проявляется наша душа. Иначе говоря, в действительности мы всё о ней знаем, просто не дали себе труда осознать свои знания. Но мы всегда в состоянии оценить то, что скажет нам о душе другой, как верное или неверное. Воспользуемся этой способностью и рассмотрим несколько предположений.

Во-первых, говоря о том, что христианское прощение не работает, я не совсем точен. Иногда оно работает. Я не говорю о тех особых людях, что достигли какого-то очень высокого уровня вхождения в божий дух. Их внутренний опыт мне неведом. Но даже у нас, простых людей, время от времени случалось, что когда мы очень хотели, то прощали полностью и безоговорочно. Это значит, что все мы умеем делать что-то такое со своей душой, что обида уходит. Что? Если это понять, решение будет найдено.

Во-вторых, мы точно знаем, что бывшие враги мирятся и становятся лучшими друзьями, попадая вместе в сложные жизненные положения. Иначе говоря, если сменить цель на более крупную или важную, старые противоречия начинают оцениваться как мелкие и теряют свою силу. Даже если при этом они всё равно сохраняются, приём работает. Обычно такую смену целей называют выходом в более широкое пространство сознания. И его стоит освоить.

В-третьих, сам по себе выход в более широкое пространство ещё не убирает обиду — он лишь отбирает у неё силу. Точнее, даже не отбирает — просто в этом пространстве действуют такие силы, что сила обиды оказывается слишком мала в сравнении с ними. Она просто не в состоянии ни на что оказать воздействие. Но при этом бывают случаи, когда обида может полностью пропасть, и старые враги становятся душевными друзьями благодаря переходу в пространство сознания, где битва идёт за крупные цели.

Это все значит, что переход в широкое пространство сознания сам по себе не устраняет старые обиды, но даёт силы для того, чтобы не обижаться, а взглянуть на себя и обидчика со стороны и принять нужные решения, которые и вернут твою душу.

Следовательно, на пути освобождения души очень полезно вырваться из своего привычного  мелкого и затхлого мирка и уйти на Новую Землю, где идут крупные сражения. Это позволит познать себя и даст силы для возвращения своей души. Любые дела, которые крупнее твоих обычных, полезны и желательны.

Но как всё-таки вернуть утраченные части души?

Как действует первобытный человек? Он идет и мстит обидчику. Это происходит на телесном уровне, а он почему-то ощущает, что его душа успокоилась, стала цельной и в ней  больше нет кусочка, который думает о чём-то своем. Странно. Действуют тела, а успокаивается душа. Странно, но даёт намек. Тела тут вообще ни при чём. Они только знаки, шахматные фигурки, символически обозначающие твои права на какие-то клетки в схватке душ за обладание миром. Это значит, что битва идёт в душе и только в душе.

К примеру, ты обиделся на то, что сосед взял и переставил межевой камень так, что его участок земли стал больше, а твой уменьшился. И вот эти куски земли становятся поводом для распри. Но задумаемся. Разве это твой кусок земли? Твой не в смысле права собственности, а в том смысле, в каком твоим является тело? Иначе говоря, разве он стал твоим не по договору: в этом году здесь, а в следующем там? Пусть даже по договору купли-продажи.

Значит, речь идёт не о нарушении границ участка, а о нарушении договора, а с ним — справедливости, ведания прав. А это чисто душевные понятия. И вы бьётесь не за тот участок, что снаружи, а за тот, что внутри. Да и споры эти земельные всегда велись по памяти, в воображении. Приглашались старые люди, которые помнили, где проходила межа и по каким приметам определялось место камня. Или же приглашали землемера, который глядел не на землю, а в бумажку, где тот же воображаемый образ твоего удела был записан знаками, отличными от камней и меж. Но камень и межа — это тоже лишь знаки, и значит, битва идет, в первую очередь, за душу.

Но если вдуматься, то и тело — это лишь знак тебя и повод для появления у тебя прав. Моё тело дано мне от рождения. Но я ведь мог родиться и в другом теле. И родись я в женском теле, сексуальные домогательства мужчин были бы для меня не оскорблением, а знаком внимания. Тело ни при чём — главное, что избираю я — обижаться или не обижаться.

Значит, обида — мой выбор и моё право. И я очень хочу иметь всё, что мне причитается в этой жизни. А это — всё, что причитается остальным, и даже чуть больше. В том числе и право обижаться.

А для того чтобы воспользоваться этим правом, я создаю условия, в которых меня обидеть легче. Я разбрасываю по жизни куски своей души так, чтобы они казались легкой добычей. А когда их хватают, я выскакиваю из песка, где лежал в засаде, как морской хищник, и кричу: ага, попался! Ты украл принадлежащее мне, ты украл кусок моей души! Я обижен, а ты мне должен!

Человек обижается, потому что не знает, зачем ему ещё жить. Как только приходит настоящая цель, как только в жизни появляется смысл, обидчивость уменьшается и даже проходит. Просто потому, что ты больше не хочешь растрачиваться на пустяки и разбазаривать душу по мелочам. Ты перестаёшь отдавать куски души другим людям — они становятся нужны тебе самому. Это наблюдение из жизни. Нельзя ли его применить не только к тому, как избежать обид в будущем, но и к тому, как освободиться от уже имеющихся прошлых обид?

Подумаем.

Сделаю допущение, что все мои прошлые обиды были спровоцированы мною самим. Даже если эта мысль не сразу принимается, допущу её как приём и посмотрю с этой точки зрения  в прошлое. Что я там вижу?

Есть места, где я действительно осознанно провоцировал окружающих и мне было выгодно, чтобы меня обидели. Тогда я мог обидеться и, к примеру, «оправданно» не делать то, чего не хотел, или не быть с тем, кто мне неприятен. А есть места, где я вроде бы не хотел, чтобы меня обижали. Но я определенно лез куда-то, где обида была возможна, и знал это. И меня обижали или предавали. Если я и не провоцировал прямо, то вызывал обиду на себя тем, что расширялся в эту сторону и тем задевал чьи-то интересы, так сказать, отнимал чей-то кусок. Либо же выглядел слабым, уязвимым, то есть лёгкой добычей.

И нет таких обид, где я совсем ни при чём. В сущности, все они связаны с тем, что я пытался войти в этот внешний мир и захватить его кусочек, на который были виды у других людей.

И значит (это очень важно), все захваченные обидой части моей души захвачены лишь потому, что я сам захватил ими какой-то кусок земли. Так оказывается захваченной лапа обезьяны, которая просунула её в кувшин с узким горлом и сжала кулак с горстью орехов. Я могу вернуть всю свою душу, если разожму кулачки. Иными словами, если откажусь от захвата каких-то участков земли, материальных ценностей и власти над людьми.

Это не неотомщённая обида держит меня в плену, это я держу себя привязанным ко всему, что ухватил, ко всем камням или колышкам, которые вбиты в землю. А что я действительно хочу? Если делить землю, то надо мстить  и восстанавливать справедливость. А если я хочу того, ради чего мне дана душа, то не надо прощать, даже не надо как-то специально очищаться и освобождаться. Надо понять, ради чего она дана.

Ради чего ты, душа, в нас? Знаю, что если найду ответ на этот вопрос, все обиды разрешатся сами собой. Но уже одна эта цель — понять, ради чего пришла моя душа в этот мир, — делает обиды несущественными, а освобождение возможным.